Скажу без обиняков и экивоков: мой любимый художник — Василий Верещагин, а мой любимый поэт — Александр Пушкин.
Однажды я сдавал экзамен по литературе и мне попался билет с вопросом по Владимиру Маяковскому. Я честно признался экзаменатору в том, что стихи не люблю, а из поэтов признаю только Пушкина, и то потому, что в «Евгении Онегине» есть сюжет (Вы имеете в виду фабулу. — поправила меня экзаменатор, и я поспешил с ней согласиться).
Василия Верещагина я люблю с детства. Трудно не любить художника, нарисовавшего «Апофеоз войны». До недавних пор моя любовь была иррациональной, не поддающейся объяснению, какой и должна быть любовь настоящая. Но теперь я знаю: все дело в том, что Василий Верещагин — великий русский художник-комиксист девятнадцатого века.
Если позабыть про слово «комикс», а оперировать нашим нововведенным термином «рисованные истории», то творчество Верещагина соответствует этому определению на все сто процентов. Верещагин всегда рисовал картины сериями и так же сериями стремился их выставлять и продавать. Для него приемлема лишь одна форма обращения к публике — персональная выставка. При его жизни их было свыше шестидесяти. Из-за этого особого подхода Россия сейчас недосчитывается многих картин Верещагина. Ни российский царский двор, ни даже Павел Михайлович Третьяков не потянули выкупить все работы художника и значительная их часть ушла за рубеж.
Вот цитата из альбома Якова Брука «Василий Верещагин» серии «Художник в Третьяковской галерее»:
«В смелом монтаже изображения, мыслимого как хроникальный кадр […] Верещагин предвосхищает новый вид искусства, которому суждено родиться в ближайшие десятилетия, — кинематограф».
«[…] Верещагин стремится преодолеть то, что ему представляется ограниченностью живописи: хочет добиться связанного, развернутого во времени повествования, дать логически последовательное изложение событий. Это не цепь остановленных кадров, но как бы движущаяся лента событий, и в этом отношении сюита Верещагина, с одной стороны, наследует художественный опыт романтизма, с другой — опять-таки полна предчувствием кинематографа».
К херам кинематограф! Судите сами, речь идет о Туркестанской серии картин Верещагина «Варвары» (пять из семи нарисованных — задумано было девять):
Русский военный отряд встал на отдых в среднеазиатской горной долине. Местные враждебные киргизоузбеки скрытно подготовили нападение превосходящими силами и уничтожили русских, после чего выставили их отрубленные головы в качестве трофеев на площади. Это РИСОВАННАЯ ИСТОРИЯ.
И еще есть, например, шикарная серия, посвященная Отечественной войне 1812 года, но не буду вас утомлять.
А для особо сомневающихся есть картина «Смертельно раненный», заключенная в монументальную авторскую рамку, на которой запечатлена надпись.
Нет, не зря я с детства любил Василия Васильевича Верещагина.
Ну а в следующий раз мы поговорим о том, почему русские комиксы.
